Вот скачала, буду сейчас изучать.
На самом деле, конечно, я сознательно пишу этот опус так, чтобы в нем было два смысла. Внешний - эпический: древнее чудовище пробудилось и рвется в наш мир, герой становится живой преградой на его пути, поединок, все дела. И внутренний - имеющий в виду, что на самом деле все это про Богатый Внутренний Мир. Скорее всего, мой собственный.
читать дальшеКелемринда, как мы уже знаем, была когда-то человеком. А затем с ней произошло что-то очень плохое. Боюсь, мы так и не узнаем, что - по крайней мере, не в этой
Ее странное самоощущение связано с отсутствием целостности. У нее как бы несколько субличностей, на поверхность выплывает то одна, то другая, вообще-то они противоречат друг другу, но сама она этого не замечает. Она глубоко несчастна - но не знает об этом, потому что у нее нет самосознания, позволяющего ощущать себя счастливой или несчастной (да и сравнивать не с чем). Некая отколовшаяся часть ее прежней личности, оставшаяся в Мире Внизу, стенает и зовет на помощь уже много тысячелетий - но сама она этого не сознает. Она не помнит, как стала чудовищем и кем была раньше - и этого тоже не осознает. Не ставит себе целей, кроме самых конкретных и примитивных: "Кого-нибудь сожрать", "Добыть себе новое лицо", "Попасть к себе в пещеру", "Еще кого-нибудь сожрать". Ее жизнь лишена смысла и направления, движется по кругу, как какая-то дурная бесконечность - и это ее тоже не удивляет и не смущает. Прошлого нет, будущего тем более. Вообще чего ни хватишься, ничего нет - даже инстинкта самосохранения; проще сказать, что у нее есть. В сущности, это тяжелый, далеко зашедший психоз. Интеллект ее сохранен - поэтому она умеет "вести себя нормально", поддерживать беседу, вступать в контакт с живыми людьми и даже ловко ими манипулировать, если ей это зачем-то нужно; но это чисто технический, симулятивный навык. Он не затрагивает ее "я", потому что там нет "я".
(Интересно, кстати, отражается ли она в зеркале? Подозреваю, что тоже нет.)
Хотя какие-то - скорее внешние - зачатки самосознания у нее есть: она интересуется своей внешностью, старается произвести впечатление, ей явно нравится быть "злой колдуньей", могущественной и страшной. У нее есть даже хобби - но хобби такое же странное и бесцельное, как вся ее жизнь. Она собирает магические артефакты и книги, складывает у себя в пещере - и ими не пользуется, потому что, собственно, зачем они ей? Даже сама пытается что-то писать на эту тему - но на древнем языке, которого уже никто не помнит, и почти заведомо зная, что это никто никогда не прочтет.
(Может быть, это какой-то обломок прежней жизни? Например, в своем человеческом прошлом она интересовалась магией и мечтала стать волшебницей?)
Можно предположить, что довольно много времени она проводит в Мире Вверху, создавая там для себя какие-то иллюзорные миры и развлекаясь ими. Сильное творческое начало у нее, несомненно, есть. Только это - эскапизм, не имеющий отношения к ее действительной жизни. Она способна за мгновение возвести целый поддельный мир, не отличимый от реальности - и при этом не способна навести порядок у себя дома.
Будучи, казалось бы, такой могущественной, сильной и страшной - она при этом ничего не контролирует и ни за что не отвечает, ни вокруг себя, ни в себе самой.
Это Келемринда; а что же Урфин? Почему он оказался для нее такой желанной добычей - и одновременно единственным, кто может ее победить? Его "огонь внутри", для нее такой привлекательный и в то же время опасный - что это?
Как мне кажется, дело в том, что он в своей внутренней жизни тоже столкнулся с чем-то подобным, но нашел выход.
Они ведь похожи. У него тоже в прошлом определенно было что-то очень нехорошее, скорее всего, связанное со смертью родителей и сиротством. Углубляться я в это не буду, ибо копаться в детских травмах героя - по-моему, даже хуже слэша; но это точно было. И эта надломленность, порождающая вампирический "голод", эта внутренняя пустота, которую пытаешься заполнить, а она все никак не заполняется ("ну, значит, надо стать еще сильнее! еще какую-нибудь страну завоевать! еще кого-нибудь
Однако он ни в какой психоз не впал, щупальца себе не отрастил и младенцев жрать не начал.
У него есть то, чего ей очень не хватает - ярко выраженное самосознание и четкое, жесткое "я".
Я об этом уже писала; имея, по всей видимости, большие проблемы с любовью к себе и принятием себя, он решил их путем нарциссическим: выстроил себе идеальное героическое "я", которое можно если не любить, то хотя бы уважать и даже им гордиться. Где-то примерно такое:
У большинства людей, идущих этим путем, их нарциссическое "я" остается ложным: этаким мыльным пузырем, который лопается при первом мало-мальски серьезном столкновении с реальностью. (А иногда даже и не лопается, так что человек может, допустим, на паперти стоять - и прямо в этот момент ощущать себя прекрасным, гордым и непонятым: и это, конечно, уже психотический уровень.) Но Урфин - человек незаурядный; и, выстроив идеальный образ себя, он начал действительно в соответствии с ним жить. Не сидел на попе ровно, размышляя о том, как противны окружающие жевуны и насколько он выше их - а действительно отучился от жевунских манер и привычек; не фантазировал о том, что он круче всех, а действительно стал (или хотя бы попытался стать) круче всех - и так далее.
Этот путь тоже, мягко говоря, не идеален. Он требует бесконечной гонки за успехами и достижениями, по существу бессмысленной. Сколько бы ты ни завоевал и чего бы ни достиг - всегда будет мало. При этом все время побеждать невозможно - а поражение сбрасывает тебя в тяжелую депрессию. Попытки стать кем-то большим, чем ты есть - королем, волшебником, богом - ведут тоже к нехорошему: в роли правителя Урфин в основном героически преодолевает последствия собственных косяков, а роль бога вообще приводит к неожиданному результату типа: "Вот тебе крест, повиси-ка на нем". Словом, этот путь, хотя и довольно увлекателен в процессе, по итогам тяжел и безрадостен даже для самого идущего - а уж об окружающих, по головам которых он идет к своим зияющим вершинам, я вообще молчу.
И тем не менее - по сравнению с Келемриндой он находится на недосягаемой высоте.
У него есть личность - единая, цельная, ярко выраженная. Немножко неестественная, "сделанная" - в ней чувствуется не только внутренний стержень, но и жесткий искусственный каркас (не случайно он у меня время от времени начинает думать о себе в третьем лице). И тем не менее - она есть. Есть четкое представление о том, кто такой Урфин Джюс, какой он, что для него хорошо, а что плохо, что и как он делает, а чего ни при каких обстоятельствах делать не будет. Есть прочная связь с реальностью: если витать в облаках, никого не завоюешь и ничего не добьешься. Есть прошлое - несколько "подредактированное", но несомненное прошлое. Есть грандиозные планы на будущее. Есть цель и направление. Безусловно, есть смысл жизни: к содержанию его возникают вопросы, но то, что он есть, и его очень мощное, определяющее значение - сомнений не вызывает. Есть способность оценивать ситуацию и свои действия. И оставаться хозяином ситуации - всегда, даже в положениях очень тяжелых, даже объективно безнадежных. Просто потому, что и в самой страшной безнадеге он не "растворяется" - он продолжает помнить, кто он и чего он хочет, понимает, что происходит, и ищет решение.
Пресловутая "сила воли" или "сила духа" - вот это, мне кажется, именно оно.
Собственное "я" - для него главный источник сил, практически единственная опора... и абсолютная ценность. Он может пережить поражение, унижение, все, что угодно - но не потерю себя. И встреча с Пожирательницей (или с Усыпительной водой, как в маленьком фанфе) - это для него предельный ужас и предельное испытание.
Келемринда этого не понимает, ее это раздражает - и в то же время оказывается для нее очень привлекательно. Мало того: "подключившись" к нему, она начинает понемногу, через него, устанавливать свой собственный контакт с реальностью и "собирать" свою личность.
Могу даже сказать, в какой момент это начинается. Во второй главе она еще - абсолютный симулякр: хлопает глазками, демонстрирует восхищение и обожание, говорит то, что он хочет услышать, преподносит историю, на которую он гарантированно поведется - и все это "на автомате". А в начале третьей главы вдруг начинает с ним спорить и доказывать, что фея Келемринда была не так уж плоха. Она вдруг замечает, что он о ней какого-то плохого мнения, считает ее чудовищем - и ей это почему-то не нравится (хотя, казалось бы, не все ли равно, что о тебе думает твой будущий обед?) Впервые, может быть, за несколько тысяч лет у нее появляется потребность как-то отрефлексировать и оправдать самое себя. Она говорит: ну да, ела младенцев - а что тут такого? Может быть, другого выхода не было. Ты тоже начнешь младенцев есть, если понадобится. А он фактически отвечает: нет, у меня есть границы. Я найду какой-то другой выход, но так делать не буду. И ей вдруг становится очень не по себе: так не по себе, что, забыв об осторожности, она в ответ пытается его уязвить и едва не проговаривается. Выходит, у этого жалкого смертного, живущего одно мгновение, самой природой предназначенного ей в пищу - есть особая сила или власть, которой у нее нет, которую она даже не понимает! Он может сам выбирать, что ему делать. Она не осознает этого, потому что вообще ничего не осознает - но, глядя на него, начинает смутно понимать, чего лишена. Это непонятно. Это обидно. И эту непонятную "силу" обязательно надо у него отобрать и присвоить - единственным способом, который ей известен.
Ну а дальше все заверте... и в процессе Келемринда все больше и больше сближается с реальностью. Например, вдруг заговаривает о том, что хотела бы "подчинить себе всю эту страну" - и я зуб даю, что еще накануне никаких подобных планов у нее не было. И сама мысль о каком-то будущем, и то, что будущее мыслится в терминах "захватить и покорить" - это явно Урфин и его дурное влияние. Она проявляет все больше и больше человеческих чувств, интереса, человеческого отношения к своему противнику. (Человеческие чувства, кстати, разные бывают, не только добрые: он ее не только привлекает, но и раздражает, она старается его уязвить и унизить - но это тоже вполне личное отношение.) Появляется и отношение к происходящему: вдруг оказывается, что она совсем не желает ему смерти. И что в том, чтобы пытаться человека съесть и одновременно ему симпатизировать и хотеть, чтобы у него все было хорошо - как ни странно, есть какое-то внутреннее противоречие. Реально впервые в чудовищной не-жизни Келемринды ее "человеческая" сторона вдруг приподнимает голову, обретает какие-то свои чувства и желания, противоречащие безличным стремлениям "чудовища". Даже начинает искать какой-то выход. Она уже на пороге осознания... еще немного - и она поймет, что "чудовище" - это не она, что она может и должна сама выбирать, подчиняться ему или с ним бороться...
Что же касается моего собственного ОБВМ, то он где-то между ними, но, конечно, ближе к Келемринде. Только людей я не ем (хотелось бы надеяться).